Вокруг вырастают новые скалы, как будто сам ландшафт приходит в движение, подчиняясь агонии Грандмастера. Он из последних сил пытается стряхнуть меня, его массивное тело извивается, но я впился в него, как клещ. Каждое его движение становится все более отчаянным, но мои когти держат крепко, проникая все глубже. Пси-волны добавляют хаоса, вспыхивая и разрывая воздух вокруг нас.

Быков орет, белый свет некротики жрет его, я кромсаю каменный панцирь, гранитные обрезки летят во все стороны. Ор становится громче. Быков падает, будто гора. Мои когти продолжают путь до мягкого нутра в этой толще камня, пробиваясь сквозь жесткую оболочку.

— Мамочки! — восклицает Лена, но ее никто не слышит. Все звуки утонули в полном ужаса и боли бычьем реве. — Что там Даня с ним делает?

Графини Вещие-Филиновы уставились на эпицентр нагромождений скал. Оттуда только что повеяло ужасом и смертью, а потом начались эти беспрестанные крики. Едва Морозовы прибыли на подмогу, битва с гвардейцами Бирюзовых практически сразу закончилась, но идти туда смотреть никому из жен не хотелось. Зачем? Даня ведь побеждает. Это и так понятно, раз кричит не он.

— Как удачно, — гулко роняет князь Морозов Юрий, тоже повернувшийся на звуки ора.

— О чем ты, зять? — переспрашивает княжеский шурин Евгений Борзов.

— О том, что мы выбрали сторону победителя.

— А сам виноват! — выдыхаю я, закончив наконец разделывать литой панцирь. — Сбросил бы доспех, сдался бы, и так долго не мучался бы.

Только кому я это рассказываю? Быков минуты две уже как вырубился, и каменный доспех сразу же распался. Ну и Жора быстро обновил запасы энергии за счет накопителя Грандмастера. Моя работа — скачивание памяти — тоже прошла быстро. Личность Быкова не стал трогать. На кой она мне? Накопитель все равно не забрать. Прокачаем Дар Стоеросову, увеличу свой накопитель, и мы сами станем Грандмастерами Камня.

Но оставлять Быкова так тоже нельзя. Как же без подарков! Оставлю-ка пару глубоких нарушений в когнитивных способностях. Ну и память слегка подчищу. Именно слегка, а не как в случае с Аароном Стяжковым. Носорог останется дееспособным, но уже не сможет воротить скалами, да и вообще весь арсенал его сократится до среднего каменщика. Всё же Быковы — сильный род, а потому не стоит сжигать все мосты с ними через смерть их главы.

Выбираюсь из-за скал и оглядываю результаты боя. Все мои живы и даже почти никто не ранен, а ссадины рептилоидов умница Камила уже подлечила. Так! Не понял! Где Бирюзов⁈ Неужели удрал⁈ Кто-то сейчас по рогам получи… А фух, да вот же Федот Игоревич. Вместе с сыновьями связанный сидит под опекой гвардейцев Морозовых. Кстати, надо поприветствовать князя.

— Юрий Михайлович, рад видеть вас в добром здравии! — с улыбкой подхожу к нежданному союзнику. Смотрит он на меня с таким удивлением, что я даже перепугался, что забыл снять рога. Но нет, склерозом не страдаю.

— Данила, удивил, — басит князь. — Одолеть Быкова? Хм, это большой повод собой гордиться.

— Мне Жанна Валерьевна серьезно помогла, — оглядываюсь в сторону баронессы. Она как раз подходит к нам.

— Не прибедняйся, спаситель, — Горнорудова обрубает на корню мою версию. И словно не видит, что я ей подмигиваю. Или специально делает вид? Ох, ну и коварная же женщина. Это всё она за Настю мстит! — Я его даже не ранила. Даже не задела, — с удовольствием произносит. — Это целиком твоя заслуга.

— Как скажете, баронесса, — перевожу тему. — Юрий Михайлович, я забираю всех Бирюзовых.

— А вот тут, Данила, извини, — вдруг упирается Морозов. — Федот Игоревич с сыновьями сами мне сдались. Они добровольно сложили оружие, а в обмен я пообещал оставить их в живых.

— Вот как? — приподнимаю бровь. — Что ж, у меня тоже нет в планах их убивать.

— Еще раз извини, Данила, но ты в силу своей юности пылок и горяч, — князь рубит с плеча правду-матку, как ему кажется. — А я не хочу, чтобы данное мной слово зависело от юношеской вспыльчивости. Вдруг ты не сдержишься и сожжешь боярину мозги?

— Какой любопытный спор, — с ироничной улыбкой замечает Жанна, хитро посмотрев на меня. — Что же ты ответишь на это, спаситель? Как мне известно, Бирюзов угрожал твоей семье. Нельзя прощать подобное.

Мы с Морозовым пересекаемся взглядами. Князь упертый, как лось, и готов стоять на своем. А мне не с руки оставлять Бирюзовых у другого рода. Во-первых, неизвестно каких еще преференций боярин умудрится себе выбить в «гостях у Морозова». Во-вторых, да хрена с два я упущу своего врага.

— Жанна Валерьевна, конечно, же нельзя, — улыбаюсь. — Я уверен, что и князь это тоже понимает. С высоты его большого опыта такие вещи видны как на ладони. А что касается боярина — так отдадим его на попечение Охранки, да и всё! Зачем нам ломать головы, Юрий Михайлович? Пускай Царь решает, как с ним поступить.

— Кхмхх, — теряется Морозов. — Ммм, хорошо, Данила. Пускай так.

Еще бы не хорошо! Мало найдется дураков оспаривать всевластное право Царя. Именно на этом я только что и сыграл.

— Ну тогда я сейчас и звякну Владиславу Владимировичу, — выуживаю мобильник из кармана брюк и одной кнопкой вызываю бессменного начальника Охранки.

Вот Красному Владу я запросто могу доверить Бирюзова. Кто-кто, а Владислав Владимирович на тормозах ничего не спустит. Тем более что нынче я — чужеземный правитель, а на меня напали подданные Русского Царства! Налицо назревающий дипломатический скандал.

«Неплохой ход, спаситель, — мурлычет в моей голове Жанна, пока я пережидаю гудки. — Уделал старика Морозова».

— Да, Данила? — звучит голос в трубке, а на его фоне шелестят листья.

— Вы, наверно, уже в курсе о Бирюзове. Примите его с сыновьями на хранение, а временное или постоянное — там уже посмотрим?

— Приму, — вдруг Владислав показывается на тропинке из-за ближайших кустов. — Прямо сейчас и приму. Конечно, с вашего позволения, конунг! — слегка кланяется он.

Вслед за ним из зарослей высыпают и экспедиторы Охранки. И в это время стоит видеть вытянувшиеся лица Бирюзовых. Бояре вдруг осознали, в какую глубокую канаву они попали.

— Берите на здоровье, — усмехаюсь я, взглянув на офигевшего Морозова.

— Даня, а я так и не поняла! — заявляет Светка уже в лимузине, при этом крепко держа меня за руку. Вторая же моя рука оказалась в мягком плену Лакомки. Ага, прижалась ко мне своими полушариями. Когда садились в машину, альва первая с кошачьей грацией уселась рядом. — Почему ты не убил Быкова? Этот бегемот хотел забрать нашу Тавиринию!

Какая Светка всё же молодец! Без шуток! Пускай мы эту Тавиринию пока что даже близко не видели, но что наше — то свято. Убьем покусителей, но черта с два отдадим свое!

— Да просто мне нет смысла убивать главу рода Быковых, — пожимаю плечами. — Так я себе лишь создам мстительных врагов в лице его сыновей и прочей родни. Пускай лучше Царь накажет Носорога и поставит вместо него нового главу. Аналогично и с Бирюзовыми.

— Дипломатия — это тонкое оружие, — улыбается Лакомка, положив голову мне на плечо. — А наш мелиндо — искусный фехтовальщик.

— Честно говоря, меня совсем не прельщает перспектива уничтожать сильные рода Царства, — замечаю. — Этим я ослаблю Львовых. Но раз мухи лезут в форточку, приходится их прихлопывать.

— Не только мухи лезут, мелиндо, — с намеком воркует Лакомка. — Еще и претендентки.

— Претендентки на что? — сразу вскидываются Лена с Камилой, сидящие напротив.

Но альва не отвечает, а лишь смотрит на меня с улыбкой.

— Думаешь, и Морозовы туда же? Хотят отдать Машу? — удивляюсь.

— Кого же еще, — альва крепче прижимаются к моему плечу. И остальные жены не остаются в стороне. Я резко становлюсь обласканным женским вниманием. Объятия, поцелуи… А всё же женщинам нравится, когда их суженый пользуется спросом у других дам. Тем более у княжон…