— Думаю, с них достаточно потери сына, — замечаю спокойно. Чем-чем, но излишней мстительностью я не страдаю. Да и вообще плевать мне на этих Кобиджи.

— Если вы так желаете, — не спорит Нобунага. Лицо лысика будто высечено из камня и не выражает никаких эмоций. С таким фейсом только в покер играть. — Ваше великодушие поразительно.

— О нет, Нобунага-сама, вам показалось. Я отнюдь не великодушен, — отказываюсь от похвалы. — На самом деле, я желаю поквитаться с Сасаки, ведь это они натравили на мою жену того физика.

— Сасаки? — безэмоциональным тоном спрашивает лысик. — И как же вы хотите с ними поквитаться?

— Например, рассказать вам о причинах неурожая на ваших землях годовой давности, — вворачиваю я необычный твист.

Тут-то «каменный» Нобунага и приподнимает левую бровь.

— Этот неурожай разорил десятки крупных фермерских хозяйств, — замечает лысый дайме. — Тысячи людей обеднели, многие другие голодали из-за роста цен… Мне бы не хотелось о нем говорить в праздничный день.

— Даже если причиной неурожая была диверсия Сасаки? — удивляюсь. — Это ведь они потом заработали на перепродаже импортных продуктов в ваших населенных пунктах. — Я делаю паузу. — Вы все еще не хотите об этом говорить?

Глаза лысика вспыхивают мимолетным огнем.

— Уже хочу. Пожалуйста, продолжайте, — коротко роняет дайме.

— Сасаки использовали аномальные бактерии, чтобы вызвать бактериальный ожог овощных культур и риса. Проверить это легко. Биоконтейнеры с бактериями до сих пор хранятся на складах Сасаки в Хрипистых холмах. Можете достать их и сравнить воздействие бактерий с последствиями того неурожая. Тогда вы убедитесь, что Сасаки сначала вызвали голод на ваших землях, а потом продавали вам втридорога протухшие ханьские помидоры, — я внимательно смотрю в лицо дайме. — Сасаки вас поимели, Нобунага-сама, уж простите за честность.

— За честность не извиняются, господин Данила, — тяжело произносит дайме, хотя настроение у него явно испортилось.

Говорил же, что мне нравится этот лысик. Он любит правду-матку, что редкость.

— Откуда у вас эта информация? — спрашивает Ода.

— Я прочитал мысли шиноби Сасаки, — усмехаюсь. — Хотите продам их память?

Кацу тут же поднимает на меня недоуменный и слегка обиженный взгляд. Что правда, то правда: Кимадзаро я не предлагал такой товар. Ждал покупателя побогаче.

— За какую цену? — интересуется Нобунага.

— Думаю, я согласен на замок на японском побережье Тихого океана, — задумчиво произношу.

Кацу закашлялся, ошеломленный моими аппетитами, а вот Нобунага отнесся к моему предложению серьезно. Всё же родовые тайны сильного рода стоят больших денег.

— Ваше предложение меня заинтересовало, — кивает лысик. — Обсудим его позже. Предварительно я согласен, но сами понимаете — неожиданно возникли дела.

— Понимаю, — усмехаюсь, ведь это я и «насоздавал» дайме этих самых дел.

Нобунага быстро завершает разговор, и мы с Кацу возвращаемся в зал. Всё вокруг бурлит светской жизнь. Прежде чем вернуться к женам, я спешу подойти к Сасаки, пока старика не утащили в местные застенки. А поспешить стоит — вон уже в дверях появилась стража дайме.

— Прощай, Такаши, — бросаю старику, похлопав его по плечу. — Сам виноват. Надо было думать, прежде чем херней страдать.

Сказать, что Такаши разозлился, это ничего не сказать. Глава рода как раз общался с влиятельными сановниками из Токио, когда возник этот русский и опять обратился к нему без суффикса. Вообще без единого суффикса! Да еще руки распустил! За такое оскорбление следовало бы убить щенка на месте. Обрушить Гром Райдзин, родовую технику Сасаки, да и дело с концом. И никто бы его потом не осудил. Наоборот, зауважали бы еще больше. Силу всегда уважают.

Ну Такаши бы и ударил. Только вот глава рода просто не смог сформировать технику. Словно бы ему не хватило энергии… Еще и голова странно закружилась, перед глазами заплясали черные круги. Слабость? Что за глупость? Как такое возможно?

— Сасаки Такаши-сама, прошу, пройдемте с нами, — раздается напряженный голос над ухом.

Такаши поднимает глаза и вздрагивает. Русский уже ушел, и вместо него возникли стражи дайме, причем в магических доспехах и готовые к сопротивлению. Суматошные мысли носятся в голове Такаши. Это арест? Но за что? Неужели русский, правда, скачал память шиноби и выдале его Нобунага? Это был не блеф? Шиноби в самом деле попались телепату?

Колени Такаши вдруг подкашиваются. Старика тут же хватают за подмышки и уводят прочь, а Такаши не может найти в себе силы даже на магический доспех. Главе Сасаки остается только удивленно вертеть головой, его ноги волочатся по полу. Еще больше удивились разве что только стражники: всё прошло слишком легко.

Наутро я просыпаюсь от радостных криков Камилы за стеной шатра.

— Получилось! Еще один! Есссс!

— Что такое «ессс»⁈ — вездесущая Сая, конечно же, не может спросить тихо.

— Так Даня говорит вместо «да»! — теперь уже и Лена подхватыватывает. — Есссс!

— Есссс! — пробует и японка.

Ну что за ранние пташки! «Включаю» сканера. Ну, понятно. Брюнетка смогла «одарить» очередного рептилоида. Теперь у нас ровно десять бойцов-физиков с Даром невесомости. Растем, одначе.

Немного повалявшись в спальнике, я всё же встаю и вываливаюсь за полог.

— Даня! У меня получилось! — тут же кидается мне на шею Камила, а там и Светка с другого бока ко мне прижимается.

«Ега теперь тоже летает! — добавляет брюнетка на мыслеречи. — И не волнуйся про Саю — она ничего не видела. Мой настоящий Дар остался в тайне».

— Ты молодец! — поглаживаю брюнетку по спине, затем бросаю взгляд на блондинку. — А ты чего?

— А я за компанию! — мурлычет она, крепко обнимая меня.

Ну раза так, приходится и Ленке приглашающе махнуть рукой, а то она из вежливости стоит в сторонке и делает вид, что общается с Саей, которая, кстати, то и дело косится на нас. Ленка, конечно, воспользовалась приглашением, а я, немного побыв подушкой для объятий, наконец сбегаю покушать.

На полевой кухне меня ждет чашка кофе и сытный завтрак, ну и Дятел и Булграмм с оперативными отчетами за время нашего отсутствия. Мы с женами и Саей вернулись в лагерь вчера поздно вечером, уставшие, но довольные. Тогда я удовлетворился коротким отчётом: «всё в порядке». Однако сейчас, при свете дня и с чашкой кофе в руках, я готов углубиться в детали.

— Конунг, — басит Великогорыч. — Орнитанты наружу клювы не показывают. И, думаю, уже не покажут. Боятся тебя, пернатые.

— Боятся, значит уважают, — на автомате произношу, отпивая горячий напиток. — Дятел, как там Лакомка в Москве поживает?

— Обстановка безопасная, графине ничего не угрожает, — отчитывается гвардеец.

— Отлично.

— Я тоже с докладом, господин Данила, — в шатер столовой вдруг входит Сая, выглядящая безукоризненно в своей фиолетовой юкате. Японка грациозно усаживается напротив меня. — Дяде велел тебе отчитаться насчет Сасаки. Нобунага начал чистки в рядах рода. Такаши с Исао так и не вернулись из гостей у дайме.

— И уже не вернутся, — произношу без грамма сожаления. — Ну и ладно. Сасаки больше нам не мешаются, и можно вплотную заняться Той Стороной….

— Ура-а-а! — не сдерживает чувств Булграмм.

— … А пойду я на разведку один.

— Как один⁈ — тут же обламывается тавр. — Конунги одни не ходят, тем более в стан врага!

Ну опять двадцать пять.

— Великогорыч, — вздыхаю я. — Заруби себе на рогах, когда они у тебя отрастут, одну вещь: конунгу не указывают. Наоборот, конунг указывает. Вот зачем ты только что уронил мой авторитет перед Саей?

— Вовсе не уронил! — качает головой девушка.

— Специально, что ли? — не обращая внимания на японку, спрашиваю тавра.

— Не серчай, конунг, — кается Булграмм, виновато опустив голову. — По горячности и глупости я брякнул, не подумав. Но, скажи, зачем тебе идти в одиночку, когда вся дружина готова пасть по первому твоему слову?